Исламские обои (100 обоев)

«Воистину, Мы даровали тебе явную победу»

Меч каскара. Судан, XIX век

Первый аят суры 48 «Фатх» («Победа») — «Воистину, Мы даровали тебе явную победу» (إِنَّا فَتَحْنَا لَكَ فَتْحًا مُّبِينًا) — часто помещали на клинках мастера-оружейники. Эти слова были ниспосланы пророку по вполне конкретному поводу — заклю­чению мирного договора в 628 году в Худайбие близ Мекки между мусульмана­ми и язычниками, когда обе стороны согласились не воевать друг против друга в течение десяти лет, и пророк перенес паломничество на следующий после этого год  Речь идет о важнейшем событии в мусуль­манской истории, когда в марте 628 года Мухаммад предпринял попытку совершить паломничество к Каабе — главной святыне сначала аравийского населения вообще, а затем и ислама. При первой попытке проро­ка и его общину не пустили в Мекку, но было заключено перемирие и со­глашение о том, что мусульмане смогут через год прийти в Мекку.. Помещенные на оружии, эти слова символизировали победу ислама.

Миниатюра османской Турции

Встреча Джалала ад-Дина Руми с Шамсом ад-Дином Табризи. Миниатюра из «Собрания жизнеописаний» («Джами‘ ас-сийар»). 1600 год

Новым этапом в развитии миниатюры стал османский период. Османы (сунниты) после побед над сефевидами (шиитами) привезли в Стамбул ряд персидских художников, в том числе носителей гератской художественной традиции, которые основали здесь мастерскую.

Османский стиль, пропитанный персидским влиянием, формировался посте­пенно, с привлечением мастеров со всех уголков огромной империи: Балкан, Закавказья, Ирака, Сирии, Египта. Важным компонентом миниатюрной живо­писи было изображение святых суфиев, братства которых получили интен­сивное развитие в Османской империи.

Характерная иллюстрация этого периода связана с эпизодом из жизни попу­лярного суфийского персоязычного поэта Джалала ад-Дина Руми (1207–1273), жившего еще в сельджукской Анатолии, в городе Конья. Согласно преданию, случайная встреча знаменитого богослова с бродячим дервишем Шамсом ад-Дином Табризи полностью перевернула жизнь Руми и обратила его на стезю экстатического суфизма. Ученики Руми отнеслись к Шамсу недобро­жела­тельно, вынудили его бежать, а затем убили. Свою тоску по другу Руми выра­зил в поэтическом диване.

На миниатюре мы видим Руми, сопро­вождае­мого толпой учеников. Руми сидит на коне с богатой сбруей, что подчеркивает его высокий статус, равно как и огромная белоснежная чалма. Носить такой пыш­ный головной убор представители элиты стали именно в османское время. Совсем иначе изобра­жен Шамс. Его одеяние, вдетые в уши серьги и босые ноги демонстрируют принад­лежность к сообществу каландаров — бродячих мисти­ков, распростра­нившихся к XIII веку по всему Ближнему и Среднему Востоку. Один из учени­ков Руми смотрит на Шамса с явным неодобрением, однако учитель полностью поглощен речью незнакомца и уже готов сойти с коня.

С середины XVIII века искусство османской миниатюры постепенно сходит на нет вследствие переориентации элиты на евро­пейскую манеру живописи.

«Трон Его объемлет небеса и землю, и не тяготит Его охрана их»

Парафраз из Тронного аята. Техника выдавливания ногтем по бумаге

Одним из самых популярных в каллиграфии стал так называемый Трон­ный аят: сура 2 «Аль-Бакара» («Корова»), аят 255 «Ал-Курси». Он называется Трон­ным потому, что в нем упоминается трон Аллаха: «Аллах — нет божества, кроме Него, живо­го, сущего; не овладевает Им ни дремота, ни сон; Ему прина­длежит то, что в небесах и на земле. Кто заступится пред Ним, иначе как с Его позволения? Он знает то, что было до них, и то, что будет после них, а они не постигают ничего из Его знания, кроме того, что Он пожелает. Трон Его объемлет небеса и землю, и не тяготит Его охрана их; поистине, Он — Всевышний, Великий».

Миниатюра могольской Индии

Двор царя Соломона. Миниатюра из «Дивана» Хафиза. Около 1600 года

Великая Могольская империя, существовав­шая на территории Южной Азии с XV и фак­тически до середины XVIII века, приносит с собой новую волну персидского и средне­азиатского влияния.

Книжная миниатюра отличается подчеркну­тым реализмом, мастерством ра­боты с естественной палитрой, филигранной прорисовкой мельчайших дета­лей. В изобра­жении пейзажей, животных и людей проступают элементы фото­графичности. Мы видим здесь опять обращение правителей к излюблен­ным историческим сюжетам с целью провести преемственность со знамени­тыми царями прошлого. Так, коранический образ царя Соломона (Сулаймана) и, в ча­стности, сцена «царь на троне», воплощали царское могущество и муд­рость. Правитель, заказывавший такое изображение, отождествлял себя с леген­­дар­ным царем. Не были исключением и Великие Моголы.

Трон одного из могольских императоров, Шаха-Джахана (1628–1657), воспро­из­водил легендарный трон Соломона. Композиция следовала сложившемуся живописному канону, начиная с шестиугольной формы трона, украшенного драгоценными камнями. Шестигранный навес обнаруживает явную параллель с изображением шатра императора Акбара (1556–1605), одного из самых ярких могольских правителей. Традиционно Соломон изображался в окружении сви­ты, состоящей из ангелов, людей, демонов, птиц и зверей.

Однако тут появляется ряд инноваций: например, звери и пти­цы реали­стич­ны, они обитают в Индии (излюбленным персонажем именно могольской миниатюры станет слон). На переднем плане демоны склады­вают дары к под­ножью трона царя в знак подчинения. На изображениях ангелов и демонов лежит печать могольского стиля, равно как и на фигуре мальчика-слуги с опа­халом.

Следуя традиции, миниатюра делится на несколько уровней. Централь­ное место занимает Соломон и его приближенные, нижний — животные, верх­ний — парящие птицы (их крылья, согласно описаниям, всегда созда­вали тень для царя). Среди птиц мы видим легендарную птицу Симург, пришедшую из персидской живописи и иконографически восходящую к китай­скому фениксу. Взор царя обращен на удода, который, согласно легенде, воз­вестил о прибытии Билкис (царицы Савской). Миниатюра приписывается художнику Мадху Ханазаду.

В связи с угасанием могольского могущества в XVIII веке эта школа миниа­тюры полно­стью выродилась, растворившись в более «индийской» раджпут­ской традиции. Вообще в XVIII–XIX веках искусство книж­ной миниатюры уга­сает. Живопись уходит со страниц рукописей и начинает существо­вать на от­дель­ных рисунках, вплоть до порт­ретов, картин в рамах и масляной станковой живописи по европейскому образцу. Посте­пен­но на мусульманском Востоке появля­ются европейские школы живописи. 

Гид по исламскому искусству

Архитектура

Музыка

Миниатюра

Каллиграфия

«Сказал пророк, да будет над ним мир…»

Достоверный хадис «Кто не благодарит людей, тот не благодарит и Аллаха». 2010 год

Кроме цитат из Корана источником вдохно­вения для каллиграфов были хадисы — пре­дания о деяниях пророка Мухаммада и его словах (факти­чески прямой речи Аллаха, ниспосланной через пророка), — дошедшие до наших дней благодаря пись­менной фикса­ции устной традиции. Хадисы сводили в спе­ци­аль­ные сборники, в том числе и темати­ческие. Каждый хадис начи­на­ется со слов «Сказал пророк, да будет над ним мир…». Далее идет непо­сред­ственно текст предания, например «Эта жизнь есть час, употребляйте его на слу­жение » или «Кто не благо­дарит людей, тот не бла­годарит и Аллаха».

Тимуридская миниатюра

Бехзад. Похоронная процессия. Миниатюра из «Мантик ат-Тайр» Аттара. 1487 год

Благодаря завоеваниям Тимура и культурной политике его преемников лучшие мастера со всего Ближнего и Среднего Востока оказа­лись сконцентрирован­ными в городе Герат, ставшем важнейшим центром раз­вития культуры и ис­кус­ства. Гератские мастера доводили до совершенства приемы, открытые на за­кате монгольского периода.

Во времена сына Тимура Шахроха и его внука принца Байсонкора в горо­де воз­ник центр парадного «тимуридского» стиля. Рукописи гератской мастер­ской, которая часто называется Академией, отличаются изощренной техникой, щед­рым применением позолоты и яркостью палитры.

Одним из самых известных миниатюристов этого стиля и истории мусульман­ского искусства вообще считается Бехзад (ок. 1450 — 1536). Он по-новому подходит к осмыслению сложной композиции, будь то бытовая или батальная сцена, тщательно прорабатывает детали каждого элемента, сообщая яркие индивиду­альные черты фигурам и связывая их в единое гармоничное целое. Персонажи наделяются индивидуальными чертами. Их позы становятся более разнообраз­ными и естественными. Искусство расположения фигур в сценах не находит аналогов в предшествующей традиции. Точное следование иллю­стрируемому тексту отступает на второй план перед реализмом. У Бехзада мы не видим выпадающих из заданной композиции, случайных компонентов

Особое внимание художник уделяет пейзажу, связывающему сюжет в одно целое

Миниатюра XIV–XV веков: наследники монголов

1 / 2

Прием Махмуд-шахом Инджу монгольских послов. Левая часть фронтисписа поэмы Фирдауси «Шах-нама». 1333 годРоссийская национальная библиотека, Санкт-Петербург

2 / 2

Охота. Правая часть фронтисписа поэмы Фирдауси «Шах-нама». 1333 годРоссийская национальная библиотека, Санкт-Петербург

После распада могущественной монгольской державы Ильханидов в Южном Иране, в городе Шираз, воцаряется династия Инджуидов (1336–1357). Как и предыдущие правители, они пытаются легитимизировать свое правле­ние, демонстрируя преемствен­ность от древних царей. Этому должна была способ­ствовать рукопись «Шах-нама» («Книга царей»), написанная в 1010 году персо­язычным поэтом Фирдауси, — эпиче­ская история царей Ирана от древно­сти до завоевания страны арабами в VII веке.

В тронной сцене два ангела держат над головой монарха по короне. Этот мотив легитимации царского правления уходит корнями в сасанидское искусство, как и сценка охоты и пира — необходимого атрибута царской жизни. Золотой пар­човый халат царя напоминает модные в ту эпоху итальянские ткани в стиле шину­азери. Таким образом, пришедшая через монголов мода на китайское снова вернулась на Ближний Восток, но уже с юга Европы.

Миниатюры инджуидской «Шах-нама» содержат ряд цитат сасанидского искус­ства. Изображения выполнены в плоскостной трактовке и лишены дина­мики и экспрессии. Крупные фигуры заполняют все поле. Палитра небогата, краски скорее мутны. На этом фоне особое впечатление произво­дит обилие золота. Красный и желтый фон миниатюр иногда заполняется завитками. Эф­фект создается сочетаниями цветовых пятен, художник пишет мазками, а тон­кая проработка деталей, ставшая чертой поздней традиции, отсутствует.

1 / 2

Битва Бахрама Гура с драконом. Миниатюра из поэмы Фирдауси «Шах-нама». 1333 год Российская национальная библиотека, Санкт-Петербург

2 / 2

Битва Бахрама Гура с драконом. Миниатюра из поэмы Фирдауси «Шах-нама». 1371 год Topkapı Sarayı Müzesi

При дворах династий, сменивших Инджуи­дов, книжная миниатюра приобре­тает свой классический вид: она вытягивается, в ком­позиции появляется несколько горизонталь­ных уровней; фигуры уменьшаются, освобождается место для пейзажа, возника­ют многофигурные и многоплановые сцены. Иллю­страция превращается в картину. Чаще всего иллюстрируются стихо­твор­ные сборники (диваны) и лирические поэмы современных авторов — Низами, Са‘ди, Хафиза, Амира Хусрава Дахлави, Хваджу Кирмани. Впечатление гармо­нии и красоты в них создается чистыми красками и изящ­ными линиями, бес­крайним про­стран­ством — приемами, которых был полностью лишен предше­ствующий период.

Исфаханская школа

1 / 2

Риза-йи ‘Аббаси. Пиршество на лоне природы. 1612 годГосударственный Эрмитаж

2 / 2

Риза-йи ‘Аббаси. Пиршество на лоне природы. 1612 годГосударственный Эрмитаж

После переноса столицы Сефевидского государства в Исфахан в 1598 году, здесь возникает самобытная культура, отразившая могущество и этническое разнообразие империи, протянувшейся от Кавказа до Персидского залива, от Ирака до Средней и Южной Азии. Не последнюю роль в формировании искусства этого периода играло европейское влияние, особенно голландское: мастера стали копировать образчики европейской живописи, во множе­стве попадавшие в Персию благодаря дипло­матическим и торговым контактам.

Самый известный художник исфаханской мастерской — Риза-йи ‘Аббаси (ок. 1565 — 1635). Главным отличием в стиле художника стала тонкая линия конту­ра, до этого отсут­ствовавшая в миниатюре. В палитре он соче­тает конт­растные цвета и мастерски их гармонизирует. Позднее творчество Риза-йи ‘Аббаси состоит из ряда портретов на отдельных листах. На них мы видим влюбленных, пастухов, европейцев. Преобладает изображение тюркских лиц, поскольку сефе­видская элита — этнические тюрки. Лица молодых людей приобретают характерную женственность до такой степени, что в ряде случаев понять, кто перед нами — мужчина или женщина, довольно сложно (это непонимание уси­лено тем, что персидский язык не знает категории рода). Персонажи стано­вят­ся более реалистичны­ми, в отличие от субтильных полу­сказочных персо­на­жей предшество­вавших эпох. Через внешность Риза-йи ‘Аббаси впервые передает эмоции и внутренние переживания.

Изображение европейцев демонстрирует возрастание интереса к европейским модам и образу жизни. Такие художественные приемы, как перспектива и све­тотень, не прижились в персидском искусстве, однако новые элементы сильно преобразо­вали традиционную живопись.

Одно из лучших творений Риза-йи ‘Аббаси — диптих «Пиршество на лоне при­роды». Многофигурная композиция изображает знатного юношу в окру­жении свиты — видимо, это портрет заказчика рукописи. Музыканты, слуги, кра­са­вицы образуют единый ансамбль, расположенный на берегу ручья. Фигуры лишены схематизма и предельно реалистичны. Прижавшийся к спине жен­щины маль­чик с любопытством взирает на происходящее в правой части, где над мужчиной, лежа­щим без чувств от чрезмерно выпитого вина, участливо скло­нился слуга. Несколько фигур в левой части выходят за рамку миниатюры.

Миниатюра этого периода сближается с живописью государства Великих Мо­голов. Она постепенно отделяется от книги и приобретает самоценность. Рисунки, выполненные клеевыми красками или тушью на отдельных листах, собирают в альбомы (муракка). В этот период в миниатюре определяются самостоятельные жанры. Декоративный жанр «цветов и птиц» станет особенно популярным в XVIII–XIX веках. Он проникнут смыслами суфийской поэзии, содержит мистические аллюзии, понятные просвещенному зрителю. Следуя европей­ской моде, мастера начали подписывать свои работы и ставить даты.

Тебризская миниатюра XVI века

Султан-Мухаммад. Вознесение (ми‘радж) пророка Мухаммада. Миниатюра из «Пятерицы» («Хамсе») Низами. 1539–1543 годы

В 1501 году Тебриз становится столицей Сефевидов и превращается в центр искусства книжного оформления. Расцвет школы относится к правлению Тахмаспа I, создав­шего знаменитую книжную мастерскую, функционировав­шую с 1524 года до 1540-х. При дворе шаха покровительство нашли выдаю­щиеся художники, из которых выделялся Султан-Мухаммад.

Тебризский стиль возник на основе гератского и богатого излишествами и деталями «туркменского» стиля государства Ак-Коюнлу  Ак-Коюнлу — объединение тюрок-огузов, пра­вивших в Восточной Анатолии и Запад­ном Иране до Сефевидов.. Но, по сравнению с предшествующими, эта школа отличается более яркой цветовой гаммой, четкостью линий, экспрессией, более сложной композицией.

Идеологией государства Сефевидов был шиизм, и особой популярностью у прави­телей пользовались сюжеты религиозного содержания, связанные с пророком Мухаммадом и имамами. Поскольку шиизм сосредоточен вокруг внутренней, скрытой стороны Священного Писания, тяготея к мисти­цизму, живопись начинает изобиловать намеками, которые должны вызвать у зрителя цепочку ассоциаций.

Кисти Султан-Мухаммада приписывается одна из самых известных в мире пер­сидских миниатюр — «Вознесение (ми‘радж) пророка Мухаммада» для руко­писи «Пятерицы» персидского поэта Низами Гянджеви (ок. 1141–1209). Сюжет связан с одним из центральных событий мусульманской истории — вознесе­нием Мухаммада на небо: однажды, когда пророк спал около Каабы  Кааба — главная мусульманская святыня, называемая также «священный дом»; имеет вид кубической постройки во дворе мечети Масджид аль-Харам (Заповедная мечеть) в Мек­ке. Главное место мусульманского паломничества — хаджа., к нему явился архангел Гавриил (Джибриль в мусульманской традиции), ведя под уздцы фантастическое верховое животное — Бурака. На нем посланник перенесся в Хеврон — к гроб­нице Авраама, в Иеруса­лим — к гробнице Давида, а затем к будущей мечети ал‑Харам аш-Шариф. Затем Мухаммад оставил Бурака и был вознесен Гаври­илом на седьмое небо — к Богу. Он прошел через семь дверей семи небес и на седьмом небе предстал перед Творцом. Посланник увидел блаженство праведников в раю и мучения грешников в аду. Вернув­шись, он увидел, что его постель не остыла, а из опро­кинутого кувшина не успела вытечь вода.

Сцена изображает Мухаммада на Бураке (согласно канонам, лик пророка при­крывался завесой; Бурак изображался с человеческим лицом и в короне), от его фигуры исходит огненное сияние — аналог христиан­ского нимба. Со всех сто­рон их окружают ангелы в разнообразных позах. Большинство протягивают всаднику дары. Венец в виде дара одного из ангелов демонстри­рует святость пророка. Здесь также чувствуется влияние китайской живо­писи: это развеваю­щиеся ленты и китайские облака.

С этого периода связь изображения и текста все более ослабевает. Мастера все чаще выходят за пределы ограничений, наклады­ваемых повествованием, что приводит к тому, что миниатюры начинают созда­ваться на отдельных листах.

После смерти персидского поэта-мистика Джами в 1492 году завершается клас­сическая персидская литература — время создания шедевров, дававших худож­никам невероят­ный простор для самовыражения. Мастера начинают поиск новых форм.

Монгольская миниатюра

Осада Багдада войсками Хулагу из «Собрания летописей» Рашида ад-Дина. XIV век

Монгольское завоевание наложило колос­сальный отпечаток на все дальнейшее развитие мусульманского искусства. Создание единого культурного простран­ства от Китая до Сирии позволило свободно циркулировать различным влия­ниям. Кроме того, новые правители, часто оставаясь язычниками, отличались большей веротер­пимостью и широтой взглядов.

Монгольская элита нуждалась в надежных знаниях о своей новой территории и заказы­вала сочинения по истории, географии, зоологии, а рукописи богато иллюстриро­вались. Искусство миниатюры перестало быть узкорегиональным явлением и постепенно распространилось на весь мусульманский мир.

На Ближний Восток пришла мода на китай­ское искусство — шинуазери. На ми­ниатюре (не без помощи китайских художников) стали появляться такие тра­диционные атрибуты китайского искусства, как цветы лотоса, драконы, феник­сы, стилизованные облака, характерные элементы костюма и прочее.

В этот период складывается классический стиль исламской миниатюры. Глав­ным ее центром становится иранский Тебриз — столица монгольской династии Ильханидов (1256–1353). Правители этой династии чаще всего заказывали мастерам сочинения по истории. Самым известным таким трудом была много­томная история придворного историка Рашида ад-Дина «Собрание летописей» («Джами‘ ат-таварих»), первая «всемирная история». Ее цент­ральная тема — история монголов и монгольского государства.

Большинство миниатюр — это история монгольских завоеваний и быт элиты. Они много рассказывают о внешнем облике, обычаях новых правителей, о сра­же­ниях, праздниках и придворном церемониале.

Так, миниатюра «Осада Багдада» посвящена центральному событию похода Хулагу — брата великого хана Мункэ, будущего прави­теля Ирана и основателя династии Ильхани­дов. В 1258 году его войска подступили к Багдаду, столице Аббасидского халифата. В результате осады город был разграблен и сожжен, население перебито или уведено в плен; последнего правящего халифа из рода ‘Аббасидов, ал-Муста‘сима, бросили под ноги монгольских коней. На миниатю­ре монголы стоят под стенами города, сверху их обстре­ливает гвардия халифа. Группа лю­дей в лодке — даватдар Багдада  Даватдар — важный чиновник, хранитель пись­менного прибора монарха. со своими людьми. Он намере­вался бежать водным путем, но монголы обстреляли суда, и беглец вернулся обратно в осажденную столицу. После этого события халиф пал духом и пошел на переговоры с осаждавшими.